8 (800) 775 4121
Назад
10 967
07 июля 2020
Персональные наставники – кто они
Статья 
Анна Левичева работает персональным наставником в Домашней школе «ИнтернетУрок» три года. Кому-то покажется, что это немного, однако в сфере дистанционного школьного образования – это целая эпоха. Можно сказать, что Анна является первопроходцем в профессии.
Корр.: Персональный наставник – это не учитель и не психолог. Кто же он?
Анна: Мне кажется, что в первую очередь это старший друг. Старший товарищ. Учитель недосягаем для среднего ученика. Не каждый решается к нему обратиться. Персональный наставник ближе. Он свой. С ним можно поговорить, обсудить проблемы, задать вопросы. У нас были ситуации, когда наставники опротестовывали оценки ученика, которые казались некорректными: «Пересмотрите работу моего ученика! Он не списывал! Он не мог!». Это нестандартная ситуация, но и такое бывает…
Корр.: Какова основная задача работы персонального наставника?
Анна: Персональный наставник должен в первую очередь помочь адаптироваться ребёнку к дистанционному обучению. Убрать первоначальный страх. Сделать так, чтобы новая форма образования была комфортной и продуктивной. Дальше возможностей много. И рядом быть, и контролировать, и обеспечивать позитивный контакт с родителями.
Корр.: Какими качествами должен обладать наставник? Есть ли требования к образованию, опыту работы?
Анна: Я сама закончила институт физической культуры и соответствующую аспирантуру. Работала в школе с детьми с ОВЗ, то есть с ограничениями по здоровью... Это работа по адаптированным программам с детками разного возраста. От трёх лет. При работе со школьниками мы постоянно учимся, проходим курсы переквалификации. То есть такой учитель всегда развивается. В InternetUrok у большинства моих коллег педагогическое образование. Оно просто необходимо при работе с учениками начальной школы. Есть наставники с высшим математическим образованием. Их склад ума учит детей мыслить объективно и логично. Это очень полезно в старшей школе.
Корр.: Как обстоит дело с опытом? Ведь такая должность отсутствует в школе, а соответственно, его сложно и обрести.
Анна: Я работаю персональным наставником третий год и, можно сказать, уже вырастила целый ряд учеников. Помню, как мы отмечали зачисление 2000-го ученика. А сейчас у нас их более 14 000. На моих глазах всё развивается очень активно. Сейчас совмещаю работу наставника и управленца. Мы анализируем, где и какой опыт необходим, рассматривая работу каждого. Тем, кто работает с малышами, кроме прочего, хорошо бы обладать нежным голосом. Другому по этому признаку лучше работать со старшими детьми. Новеньким девочкам мы никогда не поручаем работу с выпускниками. Их берут старшие опытные наставники. Есть те, кто работает здесь с институтской скамьи и поначалу совмещали работу и учёбу. Сейчас они выросли и продолжают работать, обладая и образованием, и опытом.
Вообще очень много индивидуальных моментов. В персональных наставниках остаются люди с определённым складом характера. Многие пробуют, но не у всех получается.
Корр.: Чем лично Вам симпатична работа персонального наставника? Ведь в обычной школе у вас немного другая специфика. Почему сделали такой выбор?
Анна: Лично для меня персональный наставник – это работа, о которой можно мечтать. К такой работе нет отношения как к нагрузке. Каждое утро встаю и с удовольствием смотрю, кто у меня по расписанию. Иду к своим ученикам и за каждого переживаю. А они ждут моего звонка. Мне легко находить с детьми общий язык и нравится быть им другом. И я вижу, что они тоже ко мне тянутся. В обычной школе ко мне ученики на переменках приходили. Девчонки делились своими секретиками. Но, к сожалению, стандартная школа – это не самая прогрессивная ветвь эволюции. На данный момент многие подобные образовательные учреждения вызывают у детей больше отторжение к учёбе и отвращение. Школьники не хотят там находиться.
Корр.: То есть при получении обязательного среднего образования дистанционно нет искусственного угнетения индивидуальных порывов и интересов учащихся?
Анна: Да. Когда я работала в обычной школе, мне было жалко детей. Они приходят туда в 8:30, а уходят около пяти вечера. Утром недоспали, днём толком не поели. Ребенок, может быть, и покушал бы нормально, но кто-то из одноклассников сказал: «Фуууу, в столовой опять эти мерзкие котлеты!» И школьник остался голодным, потому что не захотел идти против всех и признаваться, что как раз-таки эти котлеты ему очень нравятся…
Считаю, что нынешняя работа сама нашла меня и что за нашей формой образования будущее. Хочется быть на гребне этой волны. Именно такое преподавание не травмирует детей, а прививает им стремление учиться и постигать что-то новое.
Корр.: Сколько одновременно детей ведёт в среднем персональный наставник?
Анна: Всё очень индивидуально. У меня в разное время было и семь учеников, и пятьдесят. Комфортно, когда у тебя около сорока учеников. Восемь человек в день – это обычная сорокачасовая рабочая неделя.
Корр.: Если сравнивать с обычной школой, то там в классе человек тридцать. И есть классный руководитель… Так почему же столь неизбежны угнетение интересов и недопонимание материалов?
Анна: Думаю, что в обычной школе это связано с тем, что классы переполнены очень разными учениками. Кого больше, те и правят. Если в классе больше «ботаников», то класс будет умненьким, а если больше задиристых ребят, то каким бы ребёнок ни был умным, ему придется подстраиваться и соответствовать. В таком варианте страдают умные и скромные детки.
В школе есть классный руководитель, к которому теоретически ребёнок может обратиться. Я встречала очень хороших классных руководителей, которые замечательно вели класс. Но даже они не могли персонально подойти к каждому. Когда учитель отработал шесть, а то и восемь уроков, на переменах не отдыхал, а выполнял предписанные на это время инструкции, то у него просто нет сил. К каждому уроку нужно готовиться, проверять тетради и заполнять журнал. А на уроке присутствуют ещё по тридцать человек, каждому из которых нужно урок объяснить… Это нереальные нагрузки… Выдохнуть невозможно. Работает огромный механизм, который требует любую работу выполнять бегом-бегом-бегом. А классный руководитель дома ещё, как правило, и чья-то мама…
Нагрузка персонального наставника несравнима с нагрузкой классного руководителя, который ещё и учитель-предметник.
Корр.: При карантине все стали учиться дистанционно, но создаётся впечатление, что этот эксперимент нельзя назвать успешным…
Анна: Тотальный перевод всех на дистанционное образование был вынужденной мерой, к которой никто не был готов. Ни дети, ни родители, ни учителя. Соответственно, эта мера не могла быть успешной. В первую неделю была паника. Все звонили с вопросом: «Как дальше жить?». В таких условиях не стоит говорить об успехах, но можно вскрыть проблемы.
В том виде, как это было организовано на рекомендованных школьникам платформах, дистанционное образование – это несомненное зло. Платформы были не готовы принять огромное количество учащихся. Уроки недоделаны. Тесты не работают. Конференции отвратительны в плане содержания, так как учителя не знали, как к ним готовиться. В техническом плане тоже все слабо, потому что участников выбрасывало независимо от их воли. У меня есть доступ ко всем этим платформам и то что я видела – это был какой-то каменный век по сравнению с тем, что уже давно и успешно функционирует. Мне хотелось взять каждого за руку и показать, как всё это бывает на самом деле.
Корр.: То есть это отставание в техническом плане? Почему так произошло? Ведь несколько лет назад МЭШ и РЭШ бодро начинали и им были поставлены масштабные задачи?
Анна: Думаю, что отношение к дистанционному образованию со стороны социума, образовательных учреждений и функционеров не позволило подготовить всё должным образом. Специалисты проектов МЭШ и РЭШ не смогли за прошедшее время ничего толком проработать, потому что там слишком много всего зависит от внешних факторов.
Корр.: Не приведёт ли «вынужденная мера» к отторжению дистанционного образования и восприятию его как разновидности зла? Или наоборот, грядёт качественный скачок предоставляемых таким образом услуг?
Анна: Дистанционное образование в любом случае станет очень популярным. Карантин на это повлиял в том смысле, что все поняли: есть случаи, когда оно необходимо.
Родители, которые переживали за своих детей, выбрали платформы, где дистанционное образование уже вошло в систему. В том числе Домашнюю школу «ИнтернетУрок». Такие дети пережили переход с лёгкостью и нашли для себя новые возможности.
Дистанционное образование как разновидность зла и ужасного ужаса будут воспринимать те родители, которые хотят отдать своего ребёнка куда-то, чтобы его там полностью воспитали. Они вообще не хотят заниматься со своими детьми. Сбагривают их в сад, школу, к классному руководителю. Потом есть повод пожаловаться, что их там как-то не так учили. Снять с себя ответственность. Им собственные дети – досадная помеха.
Но есть и другие родители, которые видят, как их ребёнок в упомянутых учреждениях попросту впустую тратит время. Для них дистанционное образование – это шаг в будущее.
Корр.: Вы в своем видео говорили, что персональный наставник созванивается с учеником раз в неделю и беседа занимает в среднем 15–20 минут. Длина видео – 19 минут, и Вы рассказали там очень многое. Но бывают ли ещё какие-то внеплановые контакты с учеником?
Анна: Это условное время, которое необходимо персональному ученику и наставнику. Анализируя работу, я прослушивала разные беседы, и одна из них оборвалась – произошло рассоединение абонентов со стороны оператора. Ученик и наставник не заметили, как проговорили час… И конечно, если у ребёнка что-то случилось, то он всегда может оставить заявку наставнику с просьбой перезвонить. Мы всегда перезваниваем.
Корр.: Есть ли интересные примеры Вашей работы, которые хотелось бы озвучить?
Анна: В этом году закончила девятый класс одна из моих учениц. А когда мы познакомились, она поступила в седьмой. Была перепуганной и училась на двойки и тройки. У нас стала учиться хорошо. В четверти минимум четвёрки. С тех пор в её жизни произошло много значимых событий. Она определилась с профессией и познакомилась с мальчиком. На первый взгляд, это не связано со школой, но на самом деле всё стало происходить, когда она сформировалась как личность. Она доверяла мне очень личные секреты, поэтому думаю, что я помогла ей в этом.
Бывает, что персональный наставник больше нужен родителям. Мы много общались с мамой, которая кричала на детей и упрекала их в том, что они ничего не соображают: «Как вы можете учиться в восьмом классе?». Когда дочь вылезла из бесконечных двоек и успешно закончила год, то мама признавалась, что не верила, что такое возможно. Она хотела забрать ребёнка из школы, считая, что дочь не в состоянии учиться.
Такие родители привыкли решать проблемы «по-другому». Они идут к учителю с «коробочкой», и всё решается, но на психологии ребёнка отражается негативно. Кто-то перестаёт верить в себя, а кто-то считает, что так можно разрешить любую самую неприглядную ситуацию. Я рада, что в нашей школе этот «другой» маршрут невозможен.
Есть школьница, которая сейчас закончила седьмой класс. Считает, что наша школа позволила ей развиваться. Уже сейчас она успешный биржевой игрок. Девочка – круглая отличница и иногда говорит: «Передайте своим учителям, что вот этот вопрос они поставили некорректно». И такой она стала на моих глазах. Ещё год назад это был абсолютно средний ребёнок, хотя и достаточно собранный для своих лет. Помню, как она переживала за свою первую инвестицию. Это представитель нового поколения, которое торопится взрослеть. Сегодня она строит планы и в 16 лет собирается заработать и купить себе отдельную квартиру.
Конечно же, в этом случае всё происходит не без участия родителей, которые поверили в дочь и выделили первые пятьсот долларов на её тогда ещё игры. При этом это многодетная семья, где девочка – младший ребёнок. К слову, старшие дети тоже занимаются у нас. Очень воспитанные, развитые, с широким кругом интересов. Чем они только ни занимаются: и плаванием, и игрой на укуле́ле (гавайской гитаре), и рисованием, и графикой, и кулинарией…
Вообще у меня каждый ребёнок интересен по-своему. Очень необычно наблюдать учеников-мальчиков, которые возвращаются после лета. За три месяца у них происходят физиологические изменения, и если в мае это был пищащий мальчишка, который мечтал весело отдохнуть, то в сентябре я здороваюсь со «взрослым голосом». И разговаривая теперь баском, мой собеседник старается соответствовать новой тональности и держаться рассудительно и степенно.
Корр.: Анна, напоследок, пожелания ученикам и коллегам?
Анна: Ученикам хочется пожелать не бояться пробовать, развиваться, идти в ногу со временем. А коллегам я всегда желаю безграничного терпения, спокойствия и веры в то, что всё в дальнейшем будет складываться очень хорошо.
